Л.Д.Зимонт (1909-1986). Мемуары. Гл.35. Начало инженерной деятельности.

Опубликовано на сайте 9 марта 2007 г.
Перепечатка запрещена.
Подготовлено к печати Е.Л.Лучинской (Зимонт).

В апреле 1937 года институт был окончен, и для нас началась новая жизнь. Назначение мы получили на эксплуатацию канала Москва-Волга.

После окончания института с одной нашей сокурсницей Наташей Раевской произошел курьезный, но в то тревожное время не очень приятный случай. В институте она вышла замуж за студента, учившегося на год младше нас. Тогда ей разрешили остаться на один год в Ленинграде и устроиться на временную работу с таким расчетом, чтобы назначение на постоянную работу получить вместе с мужем. Пошла она устраиваться на работу. Рядом с институтом - Ленинградский торговый порт. Туда и пошла. Заполнила анкету и уселась перед инспектором отдела кадров:

- Вы дворянка?
- Нет. С чего Вы это взяли?
- Родственников за границей нет?
- Нет.
- Сомнительно.
- Почему?
- Генерал Раевский Вам не родственник?
- Господи! Святые угодники! (Это, вероятно, мысленно). Какой генерал Раевский?
- Ну, тот, который в 1812 году в Бородинской битве участвовал.
- Конечно, нет!
- Рассказывайте! Ко мне на днях Багратион приходил, так он тоже доказывал, что он не из тех Багратионов.

На работу в порт ее не взяли (как и Багратиона). Случай, конечно, уникальный, но и характерный для того времени.

Итак, мы инженеры. Буквально за несколько дней до открытия навигации (апрель) явились мы к начальнику Московского технического участка Управления зксплуатации канала Москва-Волга Николаю Григорьевичу Будину. Это был человек высокого роста, худощавый, медлительный, спокойный, чуть-чуть насмешливый. За мое многолетнее с ним знакомство я не помню ни одного случая, когда бы он вышел из равновесия, перешел на крик, потерял чувство юмора. Высшего образования он не имел. За несколько лет до революции он окончил знаменитое в свое время Вышне-Волоцкое кондукторское училище. Оно готовило техников для Министерства путей сообщения, железнодорожных машинистов и лесных кондукторов (помощников лесничих) – в общем, что-то вроде политехникума. Я в жизни встречался не с одним воспитанником этого училища и могу заверить, что они все были хорошими грамотными специалистами среднего звена: прекрасно чертили, знали строительные материалы, производство работ, геодезию, водные изыскания, то есть все то, что надо знать среднему командиру, и что, к сожалению, часто плохо знают выпускники современных техникумов (во всяком случае, так было лет 20-25 тому назад).

Мы с моей "половиной" получили назначение вахтенными начальниками (дежурными инженерами): она - на шлюз №8, а я - на шлюз №7. Это два самых больших шлюза канала. Они двухкамерные, все остальные - однокамерные. Длина каждой камеры 300 метров, общая длина каждого из шлюзов порядка 750 метров, не считая подходных сооружений – пал и причальных эстакад. На каждом шлюзе трое ворот и 6 башен, в которых располагаются механизмы, электрооборудование и (на левой средней башне) командный пост с пультом управления.

Опыта эксплуатации таких сооружений в нашей стране не было, поэтому в первую навигацию на шлюзах были очень большие штаты: начальник вахты (инженер-гидротехник), электрик (опытный техник или инженер), механик, 6 машинистов (на однокамерных шлюзах по 4), 6 так называемых судопропускников, электромонтер. Это в каждой смене, а смен было четыре. Сокращение штатов началось со второй навигации. Сейчас на однокамерных шлюзах в смене 2 человека (вместо 12 в первую навигацию) – сокращение в 6 раз. Но зато теперь автоматика работает безупречно (почти без отказов), чего не было вначале.

Первое время мы жили в бараке на окраине Покровско-Стрешневского парка, а потом получили комнату в новом двухэтажном четырехквартирном домике возле шлюза №8 (расстояние между 7-м и 8-м шлюзами около километра).

Работа наша началась в тревожное время. 1937 год. Каждый день исчезали люди. Звонишь на соседний шлюз (связь у нас была очень хороша, с тройной страховкой – селектор, местный телефон между соседними сооружениями и телефон обычного типа с выходом в город и на любые объекты канала через коммутаторы): "Попросите X." - "Его нет". - "А где он?" - "Нет и все". – "А кто вместо него?" - "Y" - Через 2-3 недели мог исчезнуть и Y. За первую навигацию на моем шлюзе исчезли: начальник шлюза и один вахтенный начальник, на 8-ом – два вахтенных начальника и электрик. Этим список "исчезающих" не исчерпан, но я просто всех не помню. Еще большие потери понесли более высокие инстанции: управления гидроузлов (бывшие техучастки), управления строительства и эксплуатации канала. В 1937 году были арестованы и пропали без вести 2 начальника строительства, заместитель начальника строительства, несколько начальников стройрайонов и многие другие.

Здесь мне хочется рассказать об одном случае, характеризующем то время. Мне это рассказал Коля Соколов, который кончил институт на год позже нас. На строительстве Днепро-Бугского канала он был моим помощником.

Тогда народным комиссаром водного транспорта по совместительству был печально известный Николай Иванович Ежов, организатор знаменитой "ежовщины", жертвой которой он и сам позже пал (как и его предшественник Генрих Ягода). Многих выпускников нашего института он распределял лично. И вот вчерашние студенты один за другим по одному с дрожащими поджилками входят в кабинет Наркома. Доходит очередь до Коли Соколова. Постараюсь по возможности точно (через 45 лет) воспроизвести его рассказ.
"Вхожу. Душа где-то гораздо ниже пяток. За огромным письменным столом (я очень хорошо представляю обстановку, так как был в этом кабинете несколько раз, но уже после Ежова) маленький нервный человек. Пальцы рук все время судорожно двигаются. Вдруг хватают лист бумаги, быстро делают из него детского голубя и ловко пускают в стоящую в углу корзину для бумаг, в которой (и возле нее) на полу валяется уже много таких голубей:

- Соколов?
- Да, Соколов Николай.
- Поедешь в ОКС Селенгинского пароходства в Улан-Уде. Держи ухо востро. Ты парень наш. Там все - враги народа: и начальник ОКСа, и его заместитель, и другие….. Поезжай!"

Аудиенция кончилась. Через год Соколов был начальником ОКСа (хотя Ежова уже не было нигде).

В 1937-38 годах в Наркомводе сменились почти все руководящие работники: все заместители Наркома, кроме чудом уцелевшего Шашкова (потом он был Министром Речного Флота), начальники главных и центральных управлений, большинство начальников пароходств, их заместителей, главных инженеров, начальников отделов и т.д. и т.п. Малейшие неполадки, я уже не говорю о мелких и крупных авариях, расценивались как сознательное вредительство со всеми трагическими последствиями. "Виновники" объявлялись врагами народа и агентами мирового империализма, действующими по заданию разведок капиталистических стран. И что всего удивительнее, что многие этому искренне верили.

Большинство этих "преступников" (тех, которые выжили) освободили со снятием судимости только в 1956 году после XX съезда партии и знаменитого выступления Хрущева.