Л.Д.Зимонт (1909-1986). Мемуары. Гл.7. Дача.

Опубликовано на сайте 18.01.2007.
Перепечатка запрещена.
Подготовлено к печати Е.Л.Лучинской (Зимонт)

В следующем, 1916 году мы жили на даче верстах в 3-х от города. Место было сухое, светлое, очень близко от леса. Перед верандой дачи колосилась рожь, за ней был клевер, потом, кажется, опять рожь или, может быть, другой злак и снова клевер.

Жили мы весело. Из Ростова приехала моя двоюродная сестра Наташа, и мы с ней, несмотря на большую разницу в возрасте (ей было только четыре с половиной года, а мне почти семь), прекрасно играли вместе, вполне друг друга устраивая. Был у нас и третий непременный участник всех игр - собака Мимишка. Это была небольшая белая с черными пятнами дворняжка, преданная нам душой и телом и терпеливо переносившая все наши издевательства. Она принадлежала хозяевам и была как бы принадлежностью дачи. Игры были разные: лечили Мимишку, делали всевозможные изделия из песка, пытались печь на солнце булочки из настоящего теста, похищенного из кухни. Но самой интересной игрой была игра в зайцев. В нее мы играли всегда. Она нам никогда не надоедала. С этой игрой наша жизнь была наполнена чем-то очень важным и нужным. Мы были вечно заняты устройством бесконечных "заячьих" дел. Радовались их удачам и огорчались многочисленным неприятностям. Когда через год в Ростове мы снова встретились с Наташей, то попытались возобновить эту игру. Но ничего не вышло. Все было какое-то ненастоящее. Исчезло обаяние, правдивость, естественность всего происходящего. Через несколько дней мы от этой игры отказались и никогда больше к ней не возвращались. Да и вообще мы с Наташей после этого встречались довольно редко и никогда больше по настоящему не дружили, как в то лето 1916 года на даче под Калугой. Раз уж я забежал вперед, то забегу еще дальше. Несколько лет тому назад Наташа и ее муж, довольно известный ученый - член корреспондент Академии наук СССР, умерли в Москве. Последний раз я ее видел, когда ей было 17 лет.

А теперь попробую рассказать об этой, случайно и как-то очень быстро родившейся, игре, хотя и не уверен, что сумею передать все ее очарование и, если мне будет позволено сказать, все ее тепло, которое греет до сих пор через 55 лет. Все началось с того, что мне в руки попало мамино ручное зеркало. Обычное маленькое зеркало овальной формы с ручкой. Было ясное солнечное утро. Мы играли в комнате с веселенькими светлыми обоями. Я "ловил" солнце, заставляя плясать по стене световых "зайчиков". Наташа прыгала, визжала от удовольствия и пыталась схватить зайчика руками. Потом она притащила откуда-то второе зеркало. По стене начали бегать два зайчика. Они встречались, ненадолго останавливались друг перед другом, как бы беседуя о чем-то, потом разбегались в разные стороны, прыгали, гонялись друг за другом и снова останавливались, вздрагивая и приплясывая на месте. Четыре руки - четыре зеркальца (в том числе два найденных где-то осколка), и по стене носятся уже четыре зайчика. Наши рты не закрывались, наперебой комментируя развивающиеся события: "Зайчик-папа пошел в лес за грибами", - "Зайка-мама готовит детишкам капусту", - "Зайки-дети убежали на дальний луг, их там нашла зайка-тетя, нахлопала и заперла в чулан"... Это истинная правда; такой случай действительно произошел с нами за несколько дней до этого. И вот постепенно мир вокруг нас начал наполняться зайцами. Их было много: зайцы-папы, зайцы-мамы, зайцы-дети, зайцы-тети, зайцы-дяди и невероятное количество других самых разных зайцев. Зеркальца были забыты. Зайцы начали свою самостоятельную, независимую от нас, жизнь.

Куда бы мы ни шли, нас сопровождали, не видимые для других, зайцы. Вокруг нас кипела бурная заячья жизнь, требующая нашего постоянного вмешательства. То надо было наказать виноватого, то рассудить ссорящихся, то прочесть нравоучительную нотацию, то куда-нибудь послать или поручить что-нибудь сделать. Очень много хлопот причиняли нам наши зайцы. Они вечно попадали в разные истории. Их надо было защищать от волков, лисиц и т.д. и т.п. Вскоре в игру включился милый добродушный "Тигринька". Он пришел из книги, где был изображен под именем бенгальского тигра. Книгой была та самая "Моя первая естественная история", о которой я уже упоминал. Это был наш бескорыстный друг и благородный защитник всех зайцев. Несколько позже появился "деловой тигр". Своим появлением он был обязан дяде Саше, Наташиному отцу. Дядя Саша был адвокатом, и Наташа помнила "деловых" посетителей, которые держались, обычно, довольно официально, ей запрещалось тогда заходить в папин кабинет. "Деловой тигр" был суровым и неразговорчивым. Тигринька с ним не дружил. Зайцы его ужасно боялись. Мы тоже. Но это не мешало нам мужественно держаться и никого не давать в обиду. Он приходил ненадолго по какие-то делам и, молча, уходил, ни на кого не обращая внимания, и никогда не улыбался. После его ухода на душе становилось легко и радостно.

Я уже писал, что наша дача была близко от города. По вечерам часто приезжал папа на велосипеде. Одно время гостил у нас дядюшка Лев Павлович и мамина самая младшая сестра Розалия Павловна, которую, вероятно, в честь героини Севильского цирюльника все звали Розиной. В общем было довольно шумно и весело. Взрослые допоздна засиживались на веранде за самоваром, ведя нескончаемые разговоры. Днем ходили в лес за грибами и ягодами, собирали цветы на "Ближнем", "Дальнем" и "Самом дальнем" лугах (такие названия мы им дали). Бегали, кувыркались в траве, придумывали какие-то игры, в которые втягивали и взрослых.

Возле нашей дачи часто паслись хозяйские лошади гнедой масти Кобчик и Васька. Я любил крутиться возле них, наблюдая, как они ловко своими мягкими губами захватывали траву, и слушая, как она "вкусно" хрустела у них на зубах. Приводила и уводила этих лошадей, обычно, хозяйская дочка, худенькая девочка лет 12-ти. Часто она сидела на одной из них верхом. Отсутствие седла ее ни капельки не смущало, и она не один раз галопом проносилась мимо нашей дачи. С ней я впервые познал прелесть верхой езды, сидя за ее спиной, крепко впившись руками в ее платье.


В это лето было сделано много фотографий. Главным, если не единственным, фотографом был дядюшка Лев Павлович. К сожалению, я теперь не могу ни у кого найти ни одной из них. А было много интересных снимков: и нашей дачи, и всех ее обитателей, и окрестностей, и хозяйского хутора, и сельскохозяйственных работ, многого другого, чего я теперь уже не помню.

Здесь я гораздо ближе познакомился с сельскохозяйственными работами. Я видел, как конным плугом окучивали картошку, как серпами жали рожь, косили траву, молотили на молотилке, приводимой в движение четырьмя лошадьми, ходящими по кругу. Управлял этим агрегатом, стоя на нем с кнутом в руках, оборванный, бородатый и очень веселый мужик, о котором говорили, что он брат хозяина. Не знаю, правда ли это, но на хозяина он был совсем не похож. Хозяин был высокого роста с седой бородой и суровым пронизывающим взглядом, типичный крестьянин-хуторянин, знающий себе цену. На молотьбе было весело. В работе принимало участие много народа, особенно женщин. Они отгребали зерно, собирали его в кучу, пропускали через веялку (ее приводили в движение вручную) и ссыпали в большой амбар. Видел я, как собирали малину и клубнику и укладывали их в корзиночки для отправки на продажу. В конце лета в березовом лесу недалеко от нашей дачи заготавливали дрова. Валили березы, разделывали их на короткие поленья, кололи и складывали в длинные поленницы. Все было очень интересно.